Когда произносишь вслух слово «концентрация» — особенно если начинаешь его раскрывать — наступает тишина. Тотальная тишина. Кажется, что ты произнёс нечто запретное. Будто существует невидимое правило: сделай вид, что ты этого не слышал, говорить об этом нельзя.
Но всё обстоит ещё хуже — они действительно не слышат.

Это беда, ребята. Потому что если и есть способ прозреть, если существует секрет, узнав который ты вдруг окажешься на свободе, то это всего одно средство и один-единственный секрет — концентрация ума в точке.

Метод нужно было спрятать так, чтобы никто не смог его найти.
Хочешь надёжно спрятать — положи на видное место.
Да, информация об этом Единственном Методе никогда не была от нас скрыта. Но вот беда — мы не способны её услышать, не способны её увидеть, не можем удержать на ней внимание даже на минуту.
А вдруг именно за эту минуту ты что-то успеешь почувствовать?
А если почувствовал? — это перевернёт твою жизнь. Теперь ты будешь искать, и никто тебя не остановит.

Кто и почему наложил такой запрет?
— Я не знаю.
Но для меня очевидны три вещи:
1. Запрет существует.
2. Снятие запрета приводит к абсолютной внутренней свободе.
3. Управлять свободным человеком невозможно.

Как мне знакома эта тишина.
Как мне знакомы пустые, рассеянные взгляды — каждый раз, когда я произношу слово «концентрация».

Но я продолжаю говорить.
И иногда — редко, но всё же — кто-то пишет:
«Вы как-то странно часто говорите о концентрации… Что вы имеете в виду?»

Вот оно! Свет пробился.
Кто-то увидел. Кто-то заметил самое главное.

С опытом я научился быть хитрым.
С новичками я не всегда говорю прямо.
Иногда вижу — человек ещё не готов.
И тогда я даю ему внешние формы, вспомогательные упражнения.
Делаю то, чего он ждёт.

Но шаг за шагом, незаметно, я подвожу его к этому одному моменту.
И тогда произношу фразу:
«Из всего того, чем мы занимаемся, есть одно самое важное — концентрация ума на объект».

Если я вижу в ответ внимательный, слегка удивлённый взгляд — я добавляю:
«Вообще-то это единственно важное».

Рано или поздно я должен сказать это каждому.
Я обязан дать шанс — даже если услышат лишь единицы.